Она немного смутилась, приоткрыла дверцу холодильника, все полки которого были заставлены.

– Посуда в серванте. Бритву, щетку, пасту найдете в ванной комнате. Постель в шкафу.

– Кажется, вы позаботились о том, чтобы я вас пореже беспокоил. – Клим положил ладонь на телефонный аппарат без диска.

Ружана посмотрела на Брука, словно спрашивала у него совета, как ей реагировать.

– Когда я наводил о вас справки, мне не сказали, что вы бабник, – рассмеялся Владимир Брук.

– Все тайное когда-нибудь становится явным.

Ружана поставила стул у белой стены:

– Садитесь.

Бондарев послушно сел. Женщина присматривалась к экранчику небольшого цифрового фотоаппарата.

– Голову наклоните чуть вправо, – попросила она.

– Фото только в обмен. Вы делаете мое и дарите свое.

Ружана несколько раз нажала кнопку.

– Готово. А с моей фотографией повременим, получите ее на прощание.

– Я думаю, какая рамка для вас подойдет? Вы будете чудесно смотреться в рамке из темно-синего стекла.

– Осторожней, – погрозил пальцем торговец оружием, – она не только красивая женщина – Ружана мой секретарь, а хорошими работниками я дорожу вдвойне. До завтра. – Он шутливо вскинул ладонь ко лбу, будто отдавал честь.

Охранники уже дожидались своего хозяина в коридоре. Ружана, выходя, обернулась и, как показалось Бондареву, посмотрела на него так, словно хотела доверить ему что-то тайное или, наоборот, узнать тайну. Дверь закрылась.

– Н-да, – усмехнулся Клим, – даже ручки у двери изнутри не предусмотрено. Плюс решетки на окнах. – Он осмотрелся.

Эти нехитрые усовершенствования были сделаны пару месяцев тому назад, как определил Бондарев по краске. Клим вытащил из своего бумажника пластиковую кредитную карточку, попытался просунуть ее в щель, чтобы отодвинуть защелку, но конструкция двери оказалась надежной, карточка упиралась в металлический уголок.

«Настоящая камера. Правда, с удобствами». В ванной комнате оказались не только бритва с пастой, но и банный халат.

Клим с удовольствием сбросил чужие ботинки и одежду. Присев у холодильника, стал перебирать бутылки.

«Ну кто же ставит коньяк в холодильник!» – возмутился Бондарев, извлекая непочатую бутылку.

Плеснув спиртное на дно стакана, Бондарев устроился на диване.

«Твоя память, Дитрих. – Клим приподнял стакан, когда коньяк немного согрелся в руке. – Но, как выясняется, хоронить тебя рано. Странная у тебя случилась смерть, более чем странная».

Бондарев глотнул спиртного, совсем немного – так, что коньяк только обжег язык.

«Здесь должен был оказаться ты, Дитрих. Вряд ли комнату оборудовали решетками и надежной дверью лишь для одного раза. Значит, кто-то мог сидеть в ней и до меня. Чужое послание может пригодиться».

Клим прошелся взглядом по комнате, пытаясь понять, где мог оставить надпись прежний клиент Брука. На видном месте надписи не оставляют, обычно их выковыривают в укромных местах, заглядывать куда каждый день охрана поленится. Клим отодвинул диван, под ним оказалось достаточно пыли, которая копилась не один день. Чуть выше плинтуса виднелась еле заметная, выцарапанная чем-то острым неровная надпись: «Ей можно доверять». Сделана она была совсем недавно, пыль еще не успела набиться в царапины.

Дверь открылась, но распахнулась не сразу, словно человек, стоявший за ней, давал Бондареву время.

– Что-то случилось? – спросила Ружана, присаживаясь на корточки рядом с Климом, узкая юбка чуть не треснула по швам.

– Часы уронил, – усмехнулся Бондарев. – А если честно, то изучал, как раскладывается диван.

Ружана приложила палец к губам, торопливо закрыла дверь и вернулась, как заговорщик посмотрела на Клима, а затем показала пальцем с длинным, покрытым бесцветным лаком ногтем на микрофон-«жучок», укрепленный под спинкой дивана.

– Я вас не вызывал, – произнес Бондарев, задвигая диван на место.

– Хотела узнать, все ли у вас есть.

– Не хватает одного – компании за столом. Не умею пить в одиночестве. – Бондарев извлек из серванта второй стакан. – Присядьте хотя бы на минутку.

– Чисто символически. – Ружана отметила ногтем на стакане невидимое деление.

Бондарев, не глядя на свою руку, наклонил бутылку.

– За знакомство.

Ружана чуть пригубила стакан, умудрившись не оставить на нем следа губной помады, положила на стол блокнот и коротким карандашом написала:

«Вы доверяете Бруку?» – и тут же сказала:

– Я угадала с коньяком? Мужчины после тридцати предпочитают крепкие напитки.

– Наверное, да.

«Мне можете доверять», – написала она следующую фразу и передвинула блокнот, вложила карандаш в пальцы Климу.

«Вы его ненавидите?» – вывел Бондарев.

«Не все так просто».

– Я должен позвонить, исключительно личный вопрос. Ваш босс так резко ввел меня в дело…

– Это исключено, – внятно произнесла Ружана и тут же написала: «Номер? Что и кому сказать?»

– Жаль, – покачал головой Бондарев, – это действительно очень личное дело, – он закрыл блокнот, положил поверх него короткий карандаш.

– Пойду, – поднялась Ружана, – у меня есть дела кроме вас.

– Проводить не предлагаю. Знаю, не позволите.

Женщина ответила доверительной улыбкой. Приложила к двери магнитную карточку, на мгновение моргнул свет. Теперь Бондарев успел рассмотреть устройство двери. Замка не было, его заменял электромагнит, буквально приклеивавший металлическое полотно к дверной раме, сваренной из стального уголка.

«А она не такая уж и простая штучка».

Клим, стараясь не шуметь, перенес старую радиолу к дивану, снял заднюю крышку. Под густым слоем пыли просвечивали радиодетали. Бондарев бумажной салфеткой расчистил место возле силового трансформатора, столовым ножом прочистил от ломкой красной краски прорезь винта крепления.

* * *

Самолет приземлился, трап был подан, но пассажиров рейса Москва-Выборг не спешили выпускать из самолета. Стюардесса лишь улыбалась в ответ, когда ее спрашивали: «В чем дело?» Она прошла между рядов кресел и склонилась к двум молодым мужчинам в строгих костюмах.

– Пройдите к выходу, – негромко сказала она.

Дмитрий Королев и Андрей Мальцев двинулись по проходу, их широкие спины перекрыли весь обзор пассажирам.

– Я же говорил, что никакие это не метеоусловия, – произнес мужчина в годах, заглянув в иллюминатор, – самолет из-за них задерживали, а теперь еще и вперед выпускают. Машину прямо на летное поле подогнали. Для чекистов ни при посадке, ни при выходе никаких формальностей.